Эхо войны: воспоминания ветерановНиколай Павлович Логинов: "Я ДОБИЛСЯ СВОЕГО - УШЕЛ ДОБРОВОЛЬЦЕМ НА ФРОНТ"Война резко изменила мою, да и многих ...

Эхо войны: воспоминания ветеранов Николай Павлович Логинов: "Я ДОБИЛСЯ СВОЕГО - УШЕЛ ДОБРОВОЛЬЦЕМ НА ФРОНТ" Война резко изменила мою, да и многих сверстников, жизнь и судьбу. Мне в 1941 году исполнилось 15 лет. Говорят, что война основной тяжестью легла на плечи женщин, я бы добавил, и подростков. С первого дня войны у нас не стало детства, мы повзрослели, никто нас не воспринимал как детей. Мы стали мужиками, а наши девушки - женщинами. И все это случилось с семиклассниками и семиклассницами. Сразу же мы попали под указ о мобилизации на трудовой фронт с 16 лет. Хотя и не достигли этого рубежного возраста, нас все равно мобилизовали, сначала — на заготовку дров для школы. Причем учились и работали. Едва выполнили разнарядку на заготовке дров, как бросили на торфоразработки. Зимой, когда мороз держался на отметке 25-30 градусов, мы, мальчишки и девчонки, ломали, долбили мерзлый грунт, таскали его руками, перевозили его на саночках на железнодорожную площадку. Снежная пыль разъедала глаза, легкую одежонку насквозь продували ветры. Но никому не было холодно, никто не ежился и только пар поднимался от вспотевшей спины, пот заливал глаза, едва успевали его стирать с лица. Сильно мучила жажда, хватали разгоряченным ртом льдинки и сосали их вместо конфет. В летние каникулы работали на строительстве железной дороги Кострома - Галич. Говорили, что работать будем только летом, но уезжали уже поздней зимой, усталые, голодные, грязные. Отмывались, очищались и за школьные парты, что раньше воспринималось как мученье, теперь как благо, как законная привилегия на заслуженный отдых. Я удивляюсь нашему стойкому терпению, необъяснимой выносливости. Успевали и на танцы сходить, и в кино, и с девушками посидеть. Теперь стало модой назначать свидание на крыше домов - там мы дежурили по ночам на случай вражеских бомбардировок. Но Кострому немцы не бомбили, видимо, были цели поважнее. В школе я был примерным учеником, успевал по всем предметам. Занятия в школе меня не обременяли, а наоборот, радовали. За это время я окончил курсы киномехаников, кавалерийскую школу, получил права тракториста. Полный набор специальностей, кроме того, была соответствующая военная подготовка — изучение винтовки, автомата, пулемета, гранаты и всего другого, что было в распоряжении школы и военкомата. Военное дело стало главным уроком для мальчиков. И мы, почувствовав запах пороха, овладевшие основами военных знаний и навыков, рвались на фронт. Война, в нашем понимании, была местом подвига, славы, дорогой к заслугам и наградам за храбрость. Летом 1942 года я со своим приятелем, упаковав рюкзак, поехал на фронт. Но мы доехали только до Ярославля, там нас «арестовали», сняли с поезда и отправили домой. Мы не смирились с такой неудачей, обивали пороги военкомата, просили, чтоб нас направили, если не на фронт, то в военное училище. И наша назойливость сработала, видимо, мы надоели со своими просьбами. В мае 1943 года я получил направление в Ленинградское военно-инженерное училище и был зачислен курсантом на отделение понтонеров. Но через 9 месяцев, вместо выпуска, нас перепрофилировали на саперов. Оказалось, что понтонеры фронту больше не нужны, была острая нужда в саперах. Немцы вели минную войну, и потери в войсках были большими, вот и призвали восполнить армейский дефицит. Поэтому пришлось продлить учебу еще на полгода. Наконец-то, учеба закончилась. Молодых офицеров, надевших лейтенантские погоны, отправили на фронт, распределили по боевым частям. А меня оставили в училище, обязали формировать и обучать новую роту. Мне было обидно и неприятно: товарищи уехали на фронт, а я отсиживаюсь в тылу, опять дома, с папой и мамой. Где справедливость? Я не мог этого стерпеть. Все мои рапорты с ходу отвергались. Меня воспитывали, наказывали, но подобные внушения и решительные отказы не действовали. Тогда я начал скандалить, нарушать дисциплину, вести себя неприлично. И я своего добился. В ноябре 1944 года, потеряв терпение, начальство отправило меня на фронт. В штаб Первого Украинского фронта меня назначили командиром саперного взвода и отправили в распоряжение 3-й Гвардейской армии. Наш пехотный полк, в который я был зачислен, находился в районе города Сандомира. В моем взводе было 22 человека. Наша задача заключалась в том, чтобы разминировать проходы для наступающих войск, обезвреживать вражеские «сюрпризы», оставленные в домах, в витринах магазинов, в кинотеатрах — везде, где могли оказаться наши солдаты. Работа была опасной, безошибочной. Сапер мог ошибиться только один раз. Кроме того, мы налаживали переправы, строили понтонные мосты. Работали всегда на виду, без маскировки. Этим и пользовались немцы. В апреле 1945 года в тридцати километрах от Берлина мою группу внезапно обстреляла немецкая самоходка. Погибли два солдата и мой заместитель—сержант. Я тоже был ранен и контужен, из-за этого обстрела был выбит из строя. К счастью, ранение было касательное, в тыл меня не отправили, подлечили на месте, и я снова вернулся в строй. Взвод был уже в Берлине. К сожалению, погибли еще 11 человек. Они пытались под плотным огнем немцев натянуть трос через канал, чтобы, цепляясь за него на лодках и плотах, бойцы переправились на противоположный берег. Было жалко эти молодые жизни, война почти закончилась, берлинский гарнизон капитулировал. Мы приступили к разминированию улиц и зданий Берлина. Не успели нарадоваться, надышаться победой, как отдали приказ - двигаться на Прагу. И наша 3-я Гвардейская армия пошла на выручку и спасение братского народа. 9 мая 1945 года в Праге, едва остывшие от боя, мы встретили и праздновали День Победы. Лучшего праздника и большей радости у нас не было.